Alef's Books (моя книжная полка)

- Сколько нам лететь?
- Десять часов.
- А сколько мы уже летим?
- Полторы минуты.. Ваня! Ваня?!
Пока я отстегивался, Ванечка добежал до бизнес-класса и написал ангорскому шпицу-альбиносу, в виду уникальности породы занимающему специальное кресло, прямо в черные доверчивые глаза.
- Что ж у вас ребенок с голой писей?.. – крупный добрый бизнес-мужик укоризненно протирал шпица ветошью со стразами.
- Не признает одежды. Не можем совладать.
Тем временем Ванечка ужом прополз под креслом через колоннаду пассажирских ног и перевел селектор в положение «ручное».
Когда самолет выровнялся, соседняя ангорская женщина, похожая на леопардовый пудинг, сказала, что нам следует больше внимания уделять воспитанию детей.
Вместо ответа жена сняла с багажной полки рюкзак и надела его себе на голову.
Ванечка наступил ножкой в пюре, потом в ай-пад, потом Маше на лицо.
Ванечка добросил до леопардовой женщины оладьем.
Ванечка встал на спинку и зацепился голой писей за кнопку вызова стюардессы.
- Что ж у вас ребенок с голой писей?.. – крупный добрый стюард, пыхтя и потея, налегал на крестовую отвертку.
- Не признает одежды. Не можем совладать.
Ванечка, пересев ко мне на шею и действуя углом сухарика как кремниевым зубилом, пробил теменную кость и засунул ручонки в мозг.
Ванечка попил воды с газом, добежал до хвоста самолета и написал в цинковый гроб с курицей или рыбой, в штатное расписание бригады стюардов, в баночку для контактных линз и в ледяной контейнер с донорскими почками.
- Сколько нам лететь?
- Десять часов.
- Сколько мы уже летим?
- Двадцать три минуты.
- Что ж у вас ребенок с голой писей?
- Не признает одежды. Не можем совладать.
- Уважаемые пассажиры, вас приветствует командир воздушного судна. Мы заняли эшелон на высоте сто тысяч метров и я Богом клянусь, что сброшу вас с этой высоты всех до последнего очкарика, если семья кретинов с 22-го ряда, места с Цэ по Эф, еще хоть раз позволит своему голожопому ребенку нассать в бортовую электропроводку, спасибо за внимание. Диа пэсенжерс! Выс из кэптан!..
Ванечка укусил чужого ребенка за глаз.
Ванечка поел грушу, пролез в щель между спинками и написал в початую бутылку столетнего кальвадоса из дьюти-фри.
Сосед брезгливо поболтал бутылкой на свет и обернулся.
- Мужик, не в плане критики, но может, мы как-то поможем?
Я сделал вежливое лицо:
- Не признает одежды. Не можем совладать.
- Да ладно, не стесняйся. Я мастер спорта по дзюдо в тяжелом весе, брат – чемпион мира по шахматам по версии Главкома пограничных войск Забайкальского округа – нам не трудно. Мы Ванечку нежно подержим, а тебе останется только пуговки на памперсе застегнуть.
- Ребят, я буду только рад…
- Ко мне обращайся, брат глухонемой.
- Ребят, я буду только рад, но ничего не выйдет…
Гиганты дружно прыснули, показывая мне пудовыми ладошками, как у них все легко выйдет, но спустя минуту первый озадаченно отпросился снять остатки разорванной до пупа Армани в пятнах крови из разбитой губы, а второй, отдуваясь, показал знаками, что ему нужна регбистская шапочка, сберегающая ушной хрящ.
- Уважаемые пассажиры! Наш самолет вошел-таки в зону турбулентности, и теперь вам будут предложены российские газеты, рвотные карамельки и яблочно-томатный сок. Также спешим проинформировать вас, что в отличие от поезда, самолет не смывает содержимое гальюна непосредственно за борт, поэтому бессмысленно соотносить посещение туалета с данными ваших Джи-Пи-Эс навигаторов, спасибо. Диа пэссенжерс!..
Пользуясь заминкой, Ванечка шторкой иллюминатора отрубил маме сисю.
- Сколько нам лететь?
- Десять часов.
- Сколько мы уже летим?
Вместо ответа жена сняла с багажной полки рюкзак и надела его себе на голову.

***
Весь полет делится на два периода – до курицы или рыбы и после.
Пока курица или рыба мучительно ползет от бизнес-класса до твоего притуалетного ряда, и тают ряды коробочек с курицей, и все больше шансов, что останется одна рыба, надежда есть.
Когда пластиковые судки, как льдины, наползая один на другой, толкаются на тесном столике, сбрасывая на живот и ляжки капли стынущей подливки, надежда есть.
Но когда курица или рыба съедена, чай или кофе выпиты и набитая мусором телега стюардов навсегда скрывается за серенькими шторками, в сердце вползает ледяная тоска.
Кажется, что нет больше ни Земли, ни Мира, есть только застрявшая в пустоте и кромешной тьме пластиковая галера, триста заживо погребенных в ней пассажиров, остановившееся Время и нескончаемый детский вой.
Пережить эту безнадежную фазу полета мне очень помогли Вован (мастер спорта по дзюдо) и Лёха (чемпион мира по шахматам по версии Главкома пограничных войск Забайкальского округа).
Нет, Ванечку они не одолели, и маленькая пися его сохранила гордую наготу.
Зато отстояв положенную очередь и кое-как смыв пот, кровь, пюре и сопли в маленькой раковинке (Вовану Ванечка выдрал глаз и порвал щеку, а Лёхе пяточками размозжил лицо в красный блин и откусил пуп), они разлили себе и мне в пластиковые стаканчики Лёхин столетний кальвадос с Ванечкиными писями пополам и то ли от от алкоголя, то ли от пись, в мутном бортовом иллюминаторе забрезжил свет.
- Эта, с рюкзаком на голове – твоя жена?
- Да.
- Очень красивая женщина. Давай за неё?
- Давай.
- Скажи… А до конца полета – она ведь никого еще не родит?
- До конца полета – точно нет.
- Храни её Бог! – Вован просветлел лицом и снова наполнил стаканчики, а Лёха, видимо, прочтя по губам, растянул в улыбке свой бордовый блин и утвердительно замычал, тряся мокрой взъерошенной головой.

© Артем Голиков (Artem Golikov) "Не признаёт одежды. Не можем совладать"